Виктория Геннадьена Никитина,
исполнительный директор,
Галерея промышленной истории Петрозаводска,
г. Петрозаводск

Перечень «сухих» дат, знаменитых имен, вряд ли запомнится посетителю музея. Современные люди идут в музей за впечатлениями, за эмоциями. Они хотят узнать «как было» и совершенно точно за тем, чтобы убедиться, что живут лучше предков. Поэтому, в «Галерее промышленной истории» мы рассказываем нашим гостям эмициональную историю, вплетая в достоверный ход времени, «живые картины» и «теплых людей» прошлого. В своем докладе я приведу для примера несколько историй, на которые опираюсь во время проведения экскурсий.

Начало. Петровский завод. Петрозаводская слобода. История о крепости.
Благодаря открытию научного сотрудника НМРК М.Ю. Данкова, в нашей коллекции историй есть рассказ о крепости Петрозаводской слободы. Как выяснил в ходе анализа архивных документов карельский ученый-историк Петровской эпохи автором проекта Петропавловской крепости Санкт-Петербурга и крепости Петрозаводской слободы, существовавшей в 1703–1729 годах, является один и тот же человек — известный сподвижник царя Петра, французский инженер-генерал Жозеф-Гаспар Ламбер де Герэн. «Ламбер де Герэн – талантливый иноземный инженер на службе у Петра I, участвовавший в строительстве укреплений Архангельска, походе по Осударевой дороге, отличившийся при осаде и взятии шведских крепостей Нотебург, Ниеншанц и Нарва, являющийся автором проекта Петропавловской крепости, заложенной при основании Петербурга. Он стал одним из первых кавалеров ордена Андрея Первозванного и одним из первых дуэлянтов русской армии – перед походом по Осударевой дороге на берегу Белого моря заколол в поединке голландского морского капитана ван Памбурга. Дуэлянтам тогда полагалась виселица, но де Герэн был военным судом оправдан – лишаться такого ценного специалиста царь не захотел. Однако, в 1706 году, в ходе Северной войны, обласканный государем инженер-генерал неожиданно дезертировал из рядов окруженной Карлом XII в городе Гродно русской армии, видимо, посчитав ее поражение неизбежным. Далее происходит его падение. Лет десять де Герэн кочевал по Европе, нуждался, неоднократно писал царю просьбы о возвращении на службу, оправдывался, но прощен не был, едва избежал выдачи России как дезертир и изменник. Предлагал свои услуги Османской империи, а также шведам, обещая им продать план Петропавловской крепости». Михаил Данков установил следующее: заложенные в одном и том же 1703 году крепости на берегах Невы и на берегах Онего очень похожи на планах своими очертаниями и числом бастионов. В 1703–1704 годах Петровский (Шуйский) завод со слободой был «для бережения от неприятельских людей» обнесен рвом и валом с батареями, а в 1713–1714 годах была построена малая крепость в центре слободы по обеим берегам реки Лососинки, также с шестью батареями. Сохранившийся план ее почти «один в один» повторяет очертания Петропавловской крепости, даже Петропавловская церковь в Петрозаводской слободе на плане находится на том же самом месте, что и крепостной собор Петра и Павла на Заячьем острове Невы. «Это позволяет сделать вывод: «младший брат» Санкт-Петербурга получил тот же проект крепости, и автор его – Ламбер де Герэн, инженер, дуэлянт и авантюрист».

Александровский завод. История о «вредных людях» Александровского завода и губительной бюрократии.
Весной 1776 года из Липецка приехала группа мастеровых во главе с Петром Чекменевым (Чекмень). Чекменев уже в 1760-х годах на Липецком заводе считался «действительным мастером». Однако, его появление принесло неожиданные результаты. Началось ухудшение качества продукции. Чекмень стал открыто заявлять о непригодности олонецкого чугуна к литью пушек: «Чугун здесь негодный, и из него ни одной пушки вылить нельзя.». В доказательство, настойчиво обращал внимание литейщиков на «серный и свинцовый» запах пушечного чугуна. Инструкции А.С. Ярцева, посылаемые с Петербурга, увещевания администрации не помогли. Не помогли и штрафы. Литье не улучшалось. Как выяснилось позднее, с Чекменем оказался связан артиллерийский приемщик от Адмиралтейства-коллегии капитан-лейтенант Скрябин. Бракуя пушки даже до испытания, только по внешнему осмотру, Скрябин никаких объяснений о причине брака не давал. При испытании на полигоне отобранных пушек Скрябин, применением особых пыжей, усиливал забивку снаряда и, оставляя между зарядом и ядром полость, искусственно создавал условия стрельбы, ведущие к разрыву пушки или ее порче. Этот метод он применял до тех пор, пока не был уличен лично А.С. Ярцевым.

Малейшие раковинки в казенной части пушки, величиной даже с «конопляное зернышко» вели к зачислению орудия, изготовленного из лучшего чугуна, в брак! Для сбережения интереса, как писал в своей «Российской горной истории» А.С. Ярцев, предприняты были опыты по «зачинке раковин». По доносу Чекменя, Берг-коллегия за эти опыты обвинила А.С. Ярцева в государственной измене. «Берг-коллегия вменила начальнику Ярцеву полезное предприятие в важное преступление. Из сего, можно видеть, как могут из высших классов чиновники вредить подчиненным своим и за самое полезнейшее для казны предприятие».

Чекмень и Скрябин орудовали на заводе до марта-апреля 1778 года, когда, наконец-таки, по протестам Ярцева, Скрябин был отозван коллегией Адмиралтейства. А Чекмень, отливший накануне кособокую пушку, сбежал в Петербург, в Берг-коллегию с новым доносом на Ярцева.

Чекменев был, по всей видимости, тесно связан с английским мастером Джозефом Поулем, с которым он ранее работал на Липецком заводе. Расстройство литейного дела на Александровском заводе и было предпринято для того, чтобы показать чиновникам коллегии неспособность завода к производству пушек. Этим Чекменев подготовил почву для приглашения на завод Поуля.

25 апреля 1778 года Поуль предложил Берг-коллегии новый, неизвестный России метод исправления руд и литья пушек «который состоит в приведении чугуна в самую лутчую добрату, так что выливаемые из оного пушки могут быть чисты и без раковин и обыкновенную пробу выдерживать будут без ущербу». Потребовал за это жалованье 600 рублей в год, дом, дрова и слугу. Учеников обязался, сколько дано будет, обучить в пять лет, по 50 рублей за ученика и требовал наградить его чином. В то время жалованье русского пушечного мастера составляло 72 рубля в год. Предложение Поуля было принято в июле 1778 года.

Для Ярцева, это послужило указанием на продолжающуюся против завода кампанию. И он организовал пробную отливку пушек двумя группами литейщиков – олонецкими, во главе с мастером Устиновым, и липецкими, во главе с мастером Миловановым.

Пробная отливка началась 6 августа 1778 года и продолжалась 6 дней. Все четыре пушки Олончан оказались годными, испытания выдержали, в том числе и тягчайшее. Все четыре пушки липецких литейщиков оказались бракованными. Что и свидетельствовало об умышленной порче ими литья.
Милованова и его помощника допросили, обещав, в ответ на открытие правды, простить вину. И, 14 августа, в присутствии всех чинов канцелярии завода, Милованов дал показания о способе, которым, по указанию Поуля, портил пушки в процессе литья. Увеличение раковин в канале ствола получалось путем опускания в форму свинца, во время ее заливки чугуном. Поуль не только научил литейщиков этому способу, но и снабдил их свинцом. Выяснилось, что и Чекмень пользовался этим же способом.

Ярцев устроил эксперимент по отливке чугунных «чушек» с использованием свинца. Убедившись, что полученное литье изъедено раковинами, отправил образцы с пояснениями в Берг-коллегию. Туда же отправили и Поуля, «не пожелавшему оставаться на заводе», хотя чиновники из коллегии и предлагали отлить ему еще несколько пушек.

В донесении Берг-коллегии о Поуле А.С. Ярцев писал, что планы Поуля не ограничивались его желанием лично обосноваться на заводе. Целью вредительства было скомпрометировать и развалить завод.

В этой напряженной обстановке А.С. Ярцев проводил опытную отливку пушки «глухого литья» – без сердечника. Опыты были удачными. Докладывая Берг-коллегии о результатах, Ярцев указывал на преимущества этого способа, особенно в случае, если для сверления пушек будет изготовлен специальный станок. Однако чиновники, сославшись на экономию, отказали Ярцеву в средствах на изготовление станка, дело с докладом Ярцева о «глухом литье» сдали в архив, похоронив ,таким образом , передовое начинание. Предложенный Ярцевым метод был введен только при появлении на заводе Чарльза Гаскойна в 1786 году. Называлась она англичанами «карронская метода» и считалась английским методом.

Известный русский экономист, профессор К.И. Арсеньев, про первый период деятельности Александровского завода писал: «Всю честь порядка, устройства и усовершенствования сего завода надобно приписать управляющему оным Надворному советнику Ярцеву. Сей чиновник без руководства, без особенных наставлений, в одном только своем здравом уме находил все пособия. Он усовершенствовал, сколько было можно, все машины, улучшил способы к отливанию пушек и изобрел много к наилучшему устройству завода»

Александровский завод. История о Правах мастеровых.
Вольный найм на заводы России начали производить, только в конце XIX века. Мастеровые были рекрутами. Горная коллегия или приравнивалась к военной или напрямую подчинялась военному ведомству, с соответствующими порядками. Если какие мастеровые бежали, их разыскивали и возвращали к месту приписки. Так, бежавший в 1818 году мастеровой Иван Катин, был обнаружен полицией в Кольском остроге. По возвращении на завод его заковали в кандалы. Днем он работал в цехе, ночью содержался в заводской караульне. Несмотря на эти меры, спустя три месяца вновь сбежал, и только в 1821 году был арестован в Ругозерском погосте. Военный суд приговорил Катина за вторичный побег – прогнать сквозь строй в 1000 (!) человек шесть раз. Но горное начальство посчитало, что такое наказание может «привести его в несостояние исправлять работы» и наказание уменьшили, прогнали его через строй в 1000 человек один раз. Однако, такое «милосердие» допускалось не всегда.

Царским указом, который был опубликован 17 января 1834 года, горное ведомство во всей Российской империи окончательно получило военную организацию. Заводские мастеровые были разделены на нижних и рабочих чинов. Первые (мастера, фельдшеры, унтер-шихтмейстеры) сравнивались по службе с унтер-офицерами, а вторые (помощники мастеров, мастеровые, рабочие, цеховые ученики) с рядовыми военной службы. Они обязывались прослужить в горном заводе 35 лет и только после этого могли уходить в отставку с мизерным содержанием. Мальчики, родившиеся в заводских семьях, с пеленок записывались в списки будущих рабочих чинов.

В октябре 1842 года штаб корпуса горных инженеров направил горному начальнику олонецких заводов правила о наказаниях за отлучки и побеги горных и рабочих чинов. В котором, была описана подробная система наказаний. В частности, за любое нарушение заводского или казарменного режима, а тем более, за малейшее проявление недовольства или «непослушание» рабочих наказывали плетьми, шпицрутенами и ссылкой на отдаленные сибирские заводы.

Брак также регулировался начальством. Для вступления в брак необходимо было получить разрешение горного начальника, при этом процедура оформления разрешения была для чиновников простой, а для мастеровых – сложной.

Например, прошение штабс-капитана Чабаевского к его высокоблагородию Горному начальнику Олонецких горных заводов, корпуса горных инженеров, господину полковнику и кавалеру Роману Адамовичу Армстронгу о желании штабс-капитана вступить в брак с дочерью Советника Олонецкого горного правления Судьбина Анною, было подписано безо всяких проволочек, тут же. А прошение мастерового Василия Потапова Васильева потребовало засвидетельствованного согласия отца и матери невесты, медицинского освидетельствования, описи приданного невесты Елены Яковлевой, разрешения священнослужителей заводской церкви и полицмейстера Александровского завода П. Квашнина.

Были случаи, когда на желающего жениться мастерового поступало заявление от другой девицы, которую он в жены брать не желал, это могло послужить отказом для вступления в запрошенный им брак. «… по просьбе мастерового Олонецких заводов Капускина о дозволении ему вступить в брак помимо девки Гавзиной, усматривается, что просителю Капускину, за прелюбодейную его связь с вышеозначенною Гавзиной, воспрещено, по решению горного Аудиториата, вступить в брак в другим лицом, пока Гавзина не выйдет замуж за другого или не даст письменного свидетельства, что иск свой на него оставляет» (12 мая 1855 года).

Эвакуация завода в Красноярск во время ВОВ. Семейная история.
Этот рассказ появился в моем архиве экскурсовода благодаря одной фотографии на фотостене зала промышленности. Рабочие-передовики, 1930-й год. Некоторые из них уйдут в неизвестность в 1937, кто то проживет долгую жизнь, один из группы пропадет без вести во время Великой Отечественной Войны. Именно его лицо заинтересовало однажды двух посетительниц . Пожилую женщину и молодую. Они искали дядю и нашли. В архивных документах завода, бережно собранные Леонидом Тетериным мы отыскали запись о том, где именно погиб этот человек и когда. Это было очень важно для семьи. О его судьбе у семьи не было сведений более 70 лет. Пожилая женщина оказалась из рода Смирновых-Головановых. Большой заводской династии. Когда забрали на фронт отца, ее молодая мама встала к станку вместо него. Эвакуировалась вместе с заводом, со своей сестрой, детьми сестры и матерью. Пока добирались до Красноярска, в поезде она и родилась. Всю войну, мать и тетя работали, детьми занималась бабушка. А во время возвращения в Петрозаводск, в 1945-м, молодые женщины заболели и умерли. Дети остались с бабушкой, края, вырастила своих восьмерых и еще шестерых внуков.

Человеческие судьбы, как ниточки, вплетаются в историю завода. Они будто и не видны в общей канве, но именно эти нитки – основа узора. Именно они рождают эмоции и затрагивают душевные струны посетителей музея. И только тогда у посетителя появится устойчивая позитивная память о месте, где он был. Чувство причастности. Пробудит воспоминания об истории собственного рода. Завершая экскурсию, я всегда говорю о современном положении дел на ОТЗ. Да. Завод никак не поддерживает музей. Но то, что он выжил после разрушительных 90-х, то, что имеет государственные заказы. Работает, создает рабочие места. Это очень важно. И это вызывает у наших гостей настоящую радость. История завода, такая долгая и разная, не завершена. Она еще пишется.