Переходные состояния - как восточный человек изображается в финском искусстве
Хелена Лонкила,
В данном докладе использованы иллюстрации, тексты и материалы экспедиций. Я начну с материалов, привезенных художниками – исследователями из поездок в 1890-е годы: литературных текстов, фотографий и созданных на месте рисунков и картин. Главное, что к своему удивлению, я не могу отделить друг от друга слово и изображение, и, с другой стороны, искусство и этнографическое описание, а лишь отбираю из материалов различные повторяющиеся сюжеты, при помощи которых изображены местные жители и их жизнь. Я интерпретирую этнографические очерки и картины, подчеркивая опыт творческой экспедиции художников. С позиции художественно-исторического контекста концентрируюсь на деталях произведений. Руководствуясь этими этническими атрибутами, я ищу средства, которыми карел и его мир отображены в созданных произведениях и собранных материалах. Методологически мои мысль опирается на культурно-семиотическое понимание взаимовлияния различных элементов культуры и их способность повторяться, трансформироваться и рождать новые элементы, переходя от одних форм выражения и эпох к другим. Я анализирую картины, оценивая и постигая, я имею в виду такое толкование, которое принимает наложения, наслоения и часто противоречивые способы рассмотрения. В этом контексте у супруги художника и местных жителей может быть особая задача. Они являются посредниками между двумя культурами. Отождествляя себя с представителями незнакомой культуры и действуя как они, посредники делают возможным сосуществование материального и творчества. Первыми в Кайнуу и Беломорскую Карелию прибыли Мари (1868–1947) и Аксель Галлен (1865 -1931), которые в 1890 году проводили свой медовый месяц в доме в Лапинсалми в уезде Кухмо (в то время (Кухмонниеми). Следующими были парижский друг Акселя, художник итало-шведского происхождения Луис Спарре (1863–1964) и позднее также молодая жена последнего Эва Манерхейм – Спарре (1870–1957), Эмиль Викстрем (1866–1952), Юрье Бломстедт (1871–1912) и Виктор Суксдорф (1866–1952). Почти всегда на месте был хозяин соседней дачи Ренне Хаверинен, под руководством которого художники выезжали за границу, чтобы полюбоваться подлинно калевальскими пейзажами и встретиться с людьми. Костюм как предмет и действие Национальный интерес к финскому костюму формировался в течение длительного времени. В 1890-е годы уже имелось представление о народном костюме, основанное на этнографических экспедициях и изображениях. В это время, как противники, так и сторонники религиозного костюма выделяли кустарное производство, которое в соответствии с представлениями времени гарантировало нравственную безупречность владельца костюма и сохраняло исконный прилежный характер народа. Минна Уотила, которая исследовала информацию, передаваемую одеждой, и костюм как образ, подчеркивает связь между человеком и его одеждой. Речь идет об образе одежды, который имеет различные толкования. Тогда костюм и одежда не только представляют своего носителя определенным образом, но и предметы одежды формируют способ его бытия и действия. По мнению Уотила вопрос состоит в том, является ли образ костюма предметом или действием, и каким образом последнее можно истолковать как процесс. Костюмы, найденные Галленом и Спарре в Беломорской Карелии, не были похожи на те, которые считались национальными ранее. Костюмы и головные уборы были изготовлены не из домотканого сукна или льна, а из ткани, купленной у коробейников или на ярмарке и украшены фабричными лентами. Особенно важен вопрос, считать ли одежду набором предметов или действием, применительно к костюму карельской женщины. Одежда женщины Беломорской Карелии вызвала внимание в 1890-е годы именно в своей совокупности. Аксель Галлен, Луис Спарре, Инто Конрад Инха и Илмари Кианто восхищались целомудренностью поведения и костюма карельской женщины и отмечали различные действия, связанные с одеванием: изготовление ткани, прядение, одевание, движения, осанку, жесты и их эстетическое значение. Алексей Конкка, изучавший семиотику тканей, костюмов и обрядов, считает, что костюм карельской женщины связан с ритуальными практиками и мифологией. Способы изготовления одежды, модели и материал были связаны с практическим назначением в течение жизни женщины и в годовом круговороте. Одной из функций севернокарельского костюма является защита. Во-первых, костюм должен защищать носителя от холода, жары, метели и комаров. Во-вторых, костюмы укрывают женщину от обычных и магических взглядов. Третья задача – помочь незащищенному человеку достичь нового начала и времени. По представлениям карел, человек не имел хранителя в различные переходные периоды, во время нового года, в Иванов день, во время рождения и смерти. Мари Галлен – карельская невеста и мать Картина «Карельская мать» (1891) написана весной следующего года в Малми, когда первенец пары, Импи Марьятта, (1891–1895) была еще младенцем. Работа маслом представляет Мари, одетую в карельский костюм, кормящей ребенка. Костюм имеет необыкновенно красивый вырез. Сборки рядчины, узкие украшенные лентами бретели и изящные лоскутки на плечах делают костюм легким. Высота сорокки, ее украшенный конец и способ завязывания притягивают взгляд к затылку. В произведении «Мадонна» (1891) помимо карельского костюма особенно интересно то, как картина переносит в знакомое место, в дом Галленов в Малми. На заднем плане за матерью с ребенком видны картины, этнографические предметы и сувениры, расставленные в ателье. Коллекция предметов довольно интересна с точки зрения многоуровневого прочтения изображения и костюма. Узнаваемые предметы открывают в картине особый мир, который я вижу, с одной стороны, как пространственную и временную реальность, существующую в доме, а с другой стороны, как передачу деталей, определяющих изображаемого в произведении человека. В картине оба этих мира встречаются. Экспозиция на узорчатом тканом покрывале состоит из предметов, напоминающих о разных поездках художника. Из Кайнуу две картины маслом («Вуокатти» 1890 и «Айно-тару» 1891), из Парижа – фигурка молящегося и из зимних путешествий - снегоступы. Жизнь и борьбу за средства к существованию в глуши Кайнуу изображают топор , дробовик, рогатина, серп и кусок хлеба с сосновой корой. Восток, верования и божеств представляют карельский подсвечник, магический мешочек с принадлежностями, нижняя челюсть медведя, а также поврежденная икона, расположенная выше головы Мари. Икона наиболее известна из предметов коллекции. Луис Спарре говорит об иконе в путевых записках «Смотря на народ Калевалы» (1930). Он рассказывает, что отлитая из металла икона с крестом была из карельской деревни в Кухмо, с территории современной Финляндии. Из текста следует, что художники заинтересовались иконой из-за ее легенды. Вкратце речь шла о том, что хозяин усадьбы Хуосиус попросил у Бога дождя для своего поля. Позже, когда дождя не последовало, он в разочаровании отрубил верхушку креста. Икона и севернокарельский костюм как ключ к толкованию На творчество Галлена и его парижских друзей повлиял реализм, погружение в реальность, что, по сути, предполагало опытное романтическое переживание художником темы. Тогда экспедиция являлась не только сбором и записью этнографических деталей, но и центральной частью реалистического стиля. В некоторых художественно-исторических исследованиях утверждают, что Галлен разочаровался в жителях Карелии и писал в поездках разные по качеству работы. В картинах, изображающих Мари, нет и следа этого смятения. Напротив, картины говорят о том, что Галлен лично и тщательно знакомился с окружающей обстановкой. Первенец пары, Импи Марьятта, родилась после такой поездки 19 апреля следующего года. Таким образом, возможно, что Мари и Аксель знали о беременности уже в сентябре, следуя дорогами Беломорской Карелии. Знание ситуации в семье и карельских обрядовых практик позволяет увидеть новые мотивы в Мари за шитьем, в ее костюме и в обрубленной иконе. Новое значение приобретают также сведения о том, что Мари одели в Римми в севернокарельский костюм. Будущая мать, только что ставшая женой, и молодая семья, странствующая в незнакомых краях, были очень уязвимыми, нуждающимися в особой защите и опеке. Было бы интересно знать, обсуждали ли это когда-либо Мари и Аксель. В любом случае по убеждению карел икона Девы Марии в рюкзаке и новый карельский костюм Мари защищали семью в испытаниях творческой экспедиции. Данное выступление является выдержкой из статьи «Окна на восток – интерпретация этнографических деталей», которая была опубликована в издании Музея Галлен – Каллела «Ota sielusi täyteen» (2011).
|